Автор: Записал Николай ЛЮБОВ
Михаил Иванович Земляков – солдат Великой Победы. Один из немногих оставшихся в живых.
В канун 65-летия Победы, когда остается все меньше живых свидетелей, участников дел и свершений прошедших десятилетий минувшего века, хочется рассказать о своей судьбе, судьбе солдата Великой Победы, испытавшего горечь поражений, отступлений и самого страшного периода жизни – пребывания в плену.
Мой жизненный путь начался 10 августа 1922 года в крестьянской семье на Орловщине. С 15 лет я познал тяжесть крестьянского труда. Когда мне исполнилось 18 лет, прозвучало страшное слово «война». В сентябре 1941 года мы, юноши села Плоское, уходили на фронт. Отец и мама, сестры и брат уже на дороге из села встали на колени, расцеловали, говоря прощальные слова и читая молитву о спасении наших душ.
5 декабря 1941 года (это был день принятия Сталинской конституции) на военном плацу 392-й стрелковой дивизии я, рядовой Красной армии, по специальности стрелок, связной штаба 6-й армии, дал присягу на верность служить своей Родине. И сразу же оказался в гуще событий. Защищаясь что было сил, не щадя своей жизни, шли под пули, отстаивая в жестоких боях каждую пядь земли, но силы в начале войны были не равны. Отстреливаясь, порой одной винтовкой на двоих, постепенно отступали, теряя своих товарищей по оружию. Первая линия обороны не выдержала, и, заняв вторую, мы стали окапываться, готовя огневые позиции, надеясь, что эти рубежи обороны остановят врага. Увы, это оказалось не так. Пикирующие бомбардировщики с диким воем устремлялись вниз, и мне казалось, что они с неба падают прямо на меня. Пулеметные очереди и взрывы бомб слились в один жуткий грохот. В один из моментов я потерял сознание от разорвавшейся поблизости бомбы. А дальше гибель командира дивизии, многодневные скитания по лесам, полям, болотам, чтобы найти какой-либо путь из окружения. Никто не представлял, что нас ждет. Прорваться к своим не удалось. Гитлеровцы непрерывно палили из автоматов. Мы же изредка, экономя патроны, отвечали огнем. Но патроны заканчивались. Фашисты автоматным огнем прижали нас к земле.
Кошмарные дни плена – самый страшный период всей моей жизни. Три года, и каждодневное ожидание смерти с того момента, как нас, раненых и полуголодных, затолкали в переполненные теплушки и повезли в неизвестность. Мы проехали Украину, Молдавию, Польшу и наконец прибыли в город Ганновер в Германии.
Лагерь военнопленных № 80 на территории бывшей нефтебазы. Бараки, нары, клопы, вши – все это было нашим несчастьем. Кормили баландой из овощей с добавками тухлой рыбы и хлебом, испеченным с большим содержанием опилок. И весь этот «уют» надо было отрабатывать тяжелым трудом, разгружая вагоны с лесом, углем, цементом, известью и кирпичом.
Сквозь колючую проволоку просачивались вести. Мы испытали радость, когда узнали, что немцы разгромлены под Москвой. Проявление нашей радости не нравилось врагам. Охрана безо всякого повода стреляла по пленным с пулеметных вышек, нас почти совсем перестали кормить, появился сыпной тиф. Каждое утро десятки наших товарищей, умерших ночью, складывались у стен бараков.
Однажды ночью меня стащили с нар, и я предстал перед судом, который вынес приговор – расстрелять. Три дня провел в одиночной камере смертников. А на четвертое утро охранник вывел меня на плац, где уже были построены все, кто жил со мной в бараке. Пристально оглядывая каждого из нас, в сопровождении начальника лагеря упитанный, маленького роста немец указывал своей тростью на понравившихся ему пленных. Меня вытолкнули из строя и увели к группе отобранных немцем пленных. Нас увезли в усадьбу бауэра (немецкого кулака), где ждали каторжный труд, издевательства хозяйки, которая следила, как мы работаем на земле.
Шла весна 1945 года. Красная армия быстро двигалась к Берлину. Но нас освободили американцы и начали вербовать на работу в Америку. Только двое дали согласие на работу за границей. А когда в лагерь приехала администрация советского командования, нашей радости не было предела. Но несчастья на этом не кончились. Эшелон теплушек из Германии в мае 1945 года доставил нас в фильтрационный лагерь в районе Бреста. До января 1946 года нас проверяли на лояльность советской власти. Бесконечные допросы, объяснительные записки, запросы в различные организации… После этого мне было разрешено выехать на станцию Микунь в Коми АССР на работу в колонии-поселении. Восемь лет я был в охране этого лагеря и только в апреле 1954 года стал равноправным гражданином своей Родины. Сразу же поехал на родную Орловщину. Разграбленное и сожженное село Плоское было не узнать, и я решил вернуться на Север.
Поездом Орел – Москва – Котлас с моей женой Людмилой Павловной мы доехали до конечной остановки.
И вот уже 55 лет считаю себя котлашанином. Сначала я работал на ДОКе, затем – в автоколонне № 1182 (грузопассажирское предприятие). За выполнение заданий в годы пятилеток 4 мая 1971 года был награжден орденом Трудового Красного Знамени. В марте 1985 года орден Отечественной войны мне вручил Иван Егорович Плюснин – наш тогдашний военком. Я горжусь тем, что моя жизнь отмечена 16 правительственными наградами.
Прожито страшное время, и помниться это будет долго. И нам, живым свидетелям тех лет, хочется сказать: дай бог, чтобы наши дети, внуки и правнуки никогда не знали таких тяжких, горьких дней, не испытали такой боли в сердце, которая не покидает людей нашего поколения до сегодняшнего дня. Пусть день 65-летия Великой Победы будет днем общего ликования. Хочется, чтобы память об этом дне была вечной.
В канун 65-летия Победы, когда остается все меньше живых свидетелей, участников дел и свершений прошедших десятилетий минувшего века, хочется рассказать о своей судьбе, судьбе солдата Великой Победы, испытавшего горечь поражений, отступлений и самого страшного периода жизни – пребывания в плену.
Мой жизненный путь начался 10 августа 1922 года в крестьянской семье на Орловщине. С 15 лет я познал тяжесть крестьянского труда. Когда мне исполнилось 18 лет, прозвучало страшное слово «война». В сентябре 1941 года мы, юноши села Плоское, уходили на фронт. Отец и мама, сестры и брат уже на дороге из села встали на колени, расцеловали, говоря прощальные слова и читая молитву о спасении наших душ.
5 декабря 1941 года (это был день принятия Сталинской конституции) на военном плацу 392-й стрелковой дивизии я, рядовой Красной армии, по специальности стрелок, связной штаба 6-й армии, дал присягу на верность служить своей Родине. И сразу же оказался в гуще событий. Защищаясь что было сил, не щадя своей жизни, шли под пули, отстаивая в жестоких боях каждую пядь земли, но силы в начале войны были не равны. Отстреливаясь, порой одной винтовкой на двоих, постепенно отступали, теряя своих товарищей по оружию. Первая линия обороны не выдержала, и, заняв вторую, мы стали окапываться, готовя огневые позиции, надеясь, что эти рубежи обороны остановят врага. Увы, это оказалось не так. Пикирующие бомбардировщики с диким воем устремлялись вниз, и мне казалось, что они с неба падают прямо на меня. Пулеметные очереди и взрывы бомб слились в один жуткий грохот. В один из моментов я потерял сознание от разорвавшейся поблизости бомбы. А дальше гибель командира дивизии, многодневные скитания по лесам, полям, болотам, чтобы найти какой-либо путь из окружения. Никто не представлял, что нас ждет. Прорваться к своим не удалось. Гитлеровцы непрерывно палили из автоматов. Мы же изредка, экономя патроны, отвечали огнем. Но патроны заканчивались. Фашисты автоматным огнем прижали нас к земле.
Кошмарные дни плена – самый страшный период всей моей жизни. Три года, и каждодневное ожидание смерти с того момента, как нас, раненых и полуголодных, затолкали в переполненные теплушки и повезли в неизвестность. Мы проехали Украину, Молдавию, Польшу и наконец прибыли в город Ганновер в Германии.
Лагерь военнопленных № 80 на территории бывшей нефтебазы. Бараки, нары, клопы, вши – все это было нашим несчастьем. Кормили баландой из овощей с добавками тухлой рыбы и хлебом, испеченным с большим содержанием опилок. И весь этот «уют» надо было отрабатывать тяжелым трудом, разгружая вагоны с лесом, углем, цементом, известью и кирпичом.
Сквозь колючую проволоку просачивались вести. Мы испытали радость, когда узнали, что немцы разгромлены под Москвой. Проявление нашей радости не нравилось врагам. Охрана безо всякого повода стреляла по пленным с пулеметных вышек, нас почти совсем перестали кормить, появился сыпной тиф. Каждое утро десятки наших товарищей, умерших ночью, складывались у стен бараков.
Однажды ночью меня стащили с нар, и я предстал перед судом, который вынес приговор – расстрелять. Три дня провел в одиночной камере смертников. А на четвертое утро охранник вывел меня на плац, где уже были построены все, кто жил со мной в бараке. Пристально оглядывая каждого из нас, в сопровождении начальника лагеря упитанный, маленького роста немец указывал своей тростью на понравившихся ему пленных. Меня вытолкнули из строя и увели к группе отобранных немцем пленных. Нас увезли в усадьбу бауэра (немецкого кулака), где ждали каторжный труд, издевательства хозяйки, которая следила, как мы работаем на земле.
Шла весна 1945 года. Красная армия быстро двигалась к Берлину. Но нас освободили американцы и начали вербовать на работу в Америку. Только двое дали согласие на работу за границей. А когда в лагерь приехала администрация советского командования, нашей радости не было предела. Но несчастья на этом не кончились. Эшелон теплушек из Германии в мае 1945 года доставил нас в фильтрационный лагерь в районе Бреста. До января 1946 года нас проверяли на лояльность советской власти. Бесконечные допросы, объяснительные записки, запросы в различные организации… После этого мне было разрешено выехать на станцию Микунь в Коми АССР на работу в колонии-поселении. Восемь лет я был в охране этого лагеря и только в апреле 1954 года стал равноправным гражданином своей Родины. Сразу же поехал на родную Орловщину. Разграбленное и сожженное село Плоское было не узнать, и я решил вернуться на Север.
Поездом Орел – Москва – Котлас с моей женой Людмилой Павловной мы доехали до конечной остановки.
И вот уже 55 лет считаю себя котлашанином. Сначала я работал на ДОКе, затем – в автоколонне № 1182 (грузопассажирское предприятие). За выполнение заданий в годы пятилеток 4 мая 1971 года был награжден орденом Трудового Красного Знамени. В марте 1985 года орден Отечественной войны мне вручил Иван Егорович Плюснин – наш тогдашний военком. Я горжусь тем, что моя жизнь отмечена 16 правительственными наградами.
Прожито страшное время, и помниться это будет долго. И нам, живым свидетелям тех лет, хочется сказать: дай бог, чтобы наши дети, внуки и правнуки никогда не знали таких тяжких, горьких дней, не испытали такой боли в сердце, которая не покидает людей нашего поколения до сегодняшнего дня. Пусть день 65-летия Великой Победы будет днем общего ликования. Хочется, чтобы память об этом дне была вечной.
